М пришвин голубая стрекоза краткое содержание. Михаил пришвин - голубая стрекоза
М. М. Пришвин создавал произведения удивительной красоты. Он умел видеть даже в самых обыденных вещах прекрасное. Его произведения отличались чистотой и прозрачностью: читая их, невольно погружаешься в им описанный мир. У него был талант не только писателя, но и созерцателя: Михаил Михайлович наблюдал за явлениями природы, человеческими взаимоотношениями и задавался вопросом о смысле жизни. Поэтому его творчество так близко людям. Ниже будет изложено краткое содержание "Голубой стрекозы" Пришвина.
История написания
Во времена Первой мировой войны писатель отправился на фронт как корресподент. Свои очерки Пришвин отправлял в различные газеты. Вместе с тем он не только наблюдал и делал записи о военных действиях, но и принимал в них участие.
Михаил Михайлович помогал ухаживать за ранеными, один из случаев и был взят за основу рассказа "Голубая стрекоза". В самом названии нет никакого намека на войну, тем не менее оно было создано в период его работы военным корресподентом. Излагая краткое содержание "Голубой стрекозы" Пришвина, следует отметить, что этот рассказ не о военных действиях, а о том, как важно, чтобы человек не терял связь с природой и всегда сохранял в себе способность сопереживать и восхищаться прекрасным.
Главные герои
Не обойтись в изложении краткого содержания "Голубой стрекозы" Пришвина без перечисления действующих лиц.
- Автор - сам писатель, от лица которого и ведется повествование.
- Раненый боец - это был почти мальчик, который хотел увидеть, как бежит ручей.
- Голубая стрекоза - ею восхищался раненый мальчик, и это восхищение придало ему сил.
Встреча с мальчиком
Краткое содержание "Голубой стрекозы" Пришвина нужно начать с того, корреспондент прибыл на фронт в качестве санитара и сразу оказался на поле сражения, которое проходило в Августовских лесах. Он записывал все свои наблюдения, но чувствовал себя ненужным и понимал, что не может с помощью слов донести до читателей весь ужас происходящего. Корреспондент шел навстречу войне, не боясь ни снарядов, ни пуль, которые пролетали рядом с ним.
Внезапно его окликнул капитан, которого звали Максим Максимыч. Несмотря на то, что он был строг, к корреспонденту относился с пониманием. Видимо, старый вояка понимал, что тот чувствует свою ненужность и хочет быть полезным. Максим Максимыч приказал писателю помогать укладывать раненых. Корреспондент, довольный, что ему поручили ответственное дело, стал выполнять его приказание.
Мы продолжаем пересказывать краткое содержание "Голубой стрекозы" Пришвина. Нужно написать о том, как произошла встреча автора с раненым бойцом. Он помогал укладывать раненых, как вдруг услышал слабый голос, который просил воды. Конечно, писатель принес бойцу воды, но тот не стал пить. Он продолжал просить воды, увидеть ручей.
Тогда корреспондент посмотрел на раненого и с удивлением увидел, что это был практически мальчик. В чертах его лица еще отражался трепет и волнение души. Он с помощью санитара на носилках отнес раненого мальчика к ручью. Санитар ушел, а он остался с бойцом на берегу ручья.
Полет голубой стрекозы
Далее в рассказе идет описание природы, строки дышат удивительной чистотой и помогают читателю прочувствовать красоту вечернего леса. В этой части рассказа М. Пришвина "Голубая стрекоза" (краткое содержание не сможет, к сожалению, передать все нюансы) говорится о том, какой целительной силой может обладать природа. Корреспондент и мальчик любовались красотой леса в вечерних лучах солнца, водяными лилиями. В этот момент над водой кружилась голубая стрекоза.
Мальчик, закрыв глаза, слушал звуки ручья, и на его лице отражалась внутренняя борьба. Наконец, она закончилась появлением на лице детской улыбкой, он открыл глаза и поблагодарил автора. В этот момент мальчик увидел стрекозу, улыбнулся и снова закрыл глаза. Иногда раненый боец спрашивал, продолжает ли летать это прекрасное создание. И всегда получал утвердительный ответ, который его успокаивал.
Спустя какое-то время автор задумался и, ответив на вопрос про стрекозу, не заметил, что мальчик открыл глаза. Но в сумерках он не увидел ее и расстроился, что писатель оказался невнимателен. Пришвин тоже огорчился, но вдруг в отражении воды увидел стрекозу и рассказал об этом мальчику. Краткое содержание "Голубой стрекозы" Михаила Пришвина мы завершим тем, что писатель рассказывает, как мальчика спасли. Он считал, что это заслуга не только докторов, но и волшебной песни ручья и полета голубой стрекозы.
Даже если читать краткое содержание "Голубой стрекозы" Пришвина, можно прочувствовать с какой искренней любовью описывает писатель красоту природы. И как он радуется, что есть люди, которые ей могут восхищаться и которых огорчает невнимательное отношение к ее красотам. Пришвин считал, что докторам помогли ручей и стрекоза потому, что умение ценить каждый миг и быть в гармонии с природой позволяет человеку сохранить все хорошее, что есть в его натуре.
Михаил Михайлович Пришвин
Голубая стрекоза
В ту первую мировую войну 1914 года я поехал военным корреспондентом на фронт в костюме санитара и скоро попал в сражение на западе в Августовских лесах. Я записывал своим кратким способом все мои впечатления, но, признаюсь, ни на одну минуту не оставляло меня чувство личной ненужности и невозможности словом своим догнать то страшное, что вокруг меня совершалось.
Я шел по дороге навстречу войне и поигрывал со смертью: то падал снаряд, взрывая глубокую воронку, то пуля пчелкой жужжала, я же все шел, с любопытством разглядывая стайки куропаток, летающих от батареи к батарее.
Я глянул и увидел голову Максима Максимыча: бронзовое лицо его с седыми усами было строго и почти торжественно. В то же время старый капитан сумел выразить мне и сочувствие и покровительство. Через минуту я хлебал у него в блиндаже щи. Вскоре, когда дело разгорелось, он крикнул мне:
– Да как же вам, писатель вы такой-рассякой, не стыдно в такие минуты заниматься своими пустяками?
– Что же мне делать? – спросил я, очень обрадованный его решительным тоном.
– Бегите немедленно, поднимайте вон тех людей, велите из школы скамейки тащить, подбирать и укладывать раненых.
Я поднимал людей, тащил скамейки, укладывал раненых, забыл в себе литератора, и вдруг почувствовал, наконец, себя настоящим человеком, и мне было так радостно, что я здесь, на войне, не только писатель.
В это время один умирающий шептал мне:
– Вот бы водицы.
Я по первому слову раненого побежал за водой.
Но он не пил и повторял мне:
– Водицы, водицы, ручья.
С изумлением поглядел я на него, и вдруг все понял: это был почти мальчик с блестящими глазами, с тонкими трепетными губами, отражавшими трепет души.
Мы с санитаром взяли носилки и отнесли его на берег ручья. Санитар удалился, я остался с глазу на глаз с умирающим мальчиком на берегу лесного ручья.
В косых лучах вечернего солнца особенным зеленым светом, как бы исходящим изнутри растений, светились минаретки хвощей, листки телореза, водяных лилий, над заводью кружилась голубая стрекоза. А совсем близко от нас, где заводь кончалась, струйки ручья, соединяясь на камушках, пели свою обычную прекрасную песенку. Раненый слушал, закрыв глаза, его бескровные губы судорожно двигались, выражая сильную борьбу. И вот борьба закончилась милой детской улыбкой, и открылись глаза.
– Спасибо, – прошептал он.
Увидев голубую стрекозу, летающую у заводи, он еще раз улыбнулся, еще раз сказал спасибо и снова закрыл глаза.
Прошло сколько-то времени в молчании, как вдруг губы опять зашевелились, возникла новая борьба, и я услышал:
– А что, она еще летает?
Голубая стрекоза еще кружилась.
– Летает, – ответил я, – и еще как!
Он опять улыбнулся и впал в забытье.
Между тем мало-помалу смерклось, и я тоже мыслями своими улетел далеко, и забылся. Как вдруг слышу, он спрашивает:
– Все еще летает?
– Летает, – сказал я, не глядя, не думая.
– Почему же я не вижу? – спросил он, с трудом открывая глаза.
Я испугался. Мне случилось раз видеть умирающего, который перед смертью вдруг потерял зрение, а с нами говорил еще вполне разумно. Не так ли и тут: глаза его умерли раньше. Но я сам посмотрел на то место, где летала стрекоза, и ничего не увидел.
Больной понял, что я его обманул, огорчился моим невниманием и молча закрыл глаза.
Мне стало больно, и вдруг я увидел в чистой воде отражение летающей стрекозы. Мы не могли заметить ее на фоне темнеющего леса, но вода – эти глаза земли остаются светлыми, когда и стемнеет: эти глаза как будто видят во тьме.
– Летает, летает! – воскликнул я так решительно, так радостно, что больной сразу открыл глаза.
И я ему показал отражение. И он улыбнулся.
Я не буду описывать, как мы спасли этого раненого, – по-видимому, его спасли доктора. Но я крепко верю: им, докторам, помогла песнь ручья и мои решительные и взволнованные слова о том, что голубая стрекоза и в темноте летала над заводью.
Михаил Михайлович Пришвин
Голубая стрекоза
В ту первую мировую войну 1914 года я поехал военным корреспондентом на фронт в костюме санитара и скоро попал в сражение на западе в Августовских лесах. Я записывал своим кратким способом все мои впечатления, но, признаюсь, ни на одну минуту не оставляло меня чувство личной ненужности и невозможности словом своим догнать то страшное, что вокруг меня совершалось.
Я шел по дороге навстречу войне и поигрывал со смертью: то падал снаряд, взрывая глубокую воронку, то пуля пчелкой жужжала, я же все шел, с любопытством разглядывая стайки куропаток, летающих от батареи к батарее.
Я глянул и увидел голову Максима Максимыча: бронзовое лицо его с седыми усами было строго и почти торжественно. В то же время старый капитан сумел выразить мне и сочувствие и покровительство. Через минуту я хлебал у него в блиндаже щи. Вскоре, когда дело разгорелось, он крикнул мне:
– Да как же вам, писатель вы такой-рассякой, не стыдно в такие минуты заниматься своими пустяками?
– Что же мне делать? – спросил я, очень обрадованный его решительным тоном.
– Бегите немедленно, поднимайте вон тех людей, велите из школы скамейки тащить, подбирать и укладывать раненых.
Я поднимал людей, тащил скамейки, укладывал раненых, забыл в себе литератора, и вдруг почувствовал, наконец, себя настоящим человеком, и мне было так радостно, что я здесь, на войне, не только писатель.
В это время один умирающий шептал мне:
– Вот бы водицы.
Я по первому слову раненого побежал за водой.
Но он не пил и повторял мне:
– Водицы, водицы, ручья.
С изумлением поглядел я на него, и вдруг все понял: это был почти мальчик с блестящими глазами, с тонкими трепетными губами, отражавшими трепет души.
Мы с санитаром взяли носилки и отнесли его на берег ручья. Санитар удалился, я остался с глазу на глаз с умирающим мальчиком на берегу лесного ручья.
В косых лучах вечернего солнца особенным зеленым светом, как бы исходящим изнутри растений, светились минаретки хвощей, листки телореза, водяных лилий, над заводью кружилась голубая стрекоза. А совсем близко от нас, где заводь кончалась, струйки ручья, соединяясь на камушках, пели свою обычную прекрасную песенку. Раненый слушал, закрыв глаза, его бескровные губы судорожно двигались, выражая сильную борьбу. И вот борьба закончилась милой детской улыбкой, и открылись глаза.
– Спасибо, – прошептал он.
Увидев голубую стрекозу, летающую у заводи, он еще раз улыбнулся, еще раз сказал спасибо и снова закрыл глаза.
Прошло сколько-то времени в молчании, как вдруг губы опять зашевелились, возникла новая борьба, и я услышал:
– А что, она еще летает?
Голубая стрекоза еще кружилась.
– Летает, – ответил я, – и еще как!
Он опять улыбнулся и впал в забытье.
Между тем мало-помалу смерклось, и я тоже мыслями своими улетел далеко, и забылся. Как вдруг слышу, он спрашивает:
– Все еще летает?
– Летает, – сказал я, не глядя, не думая.
– Почему же я не вижу? – спросил он, с трудом открывая глаза.
Я испугался. Мне случилось раз видеть умирающего, который перед смертью вдруг потерял зрение, а с нами говорил еще вполне разумно. Не так ли и тут: глаза его умерли раньше. Но я сам посмотрел на то место, где летала стрекоза, и ничего не увидел.
Больной понял, что я его обманул, огорчился моим невниманием и молча закрыл глаза.
Мне стало больно, и вдруг я увидел в чистой воде отражение летающей стрекозы. Мы не могли заметить ее на фоне темнеющего леса, но вода – эти глаза земли остаются светлыми, когда и стемнеет: эти глаза как будто видят во тьме.
– Летает, летает! – воскликнул я так решительно, так радостно, что больной сразу открыл глаза.
И я ему показал отражение. И он улыбнулся.
Я не буду описывать, как мы спасли этого раненого, – по-видимому, его спасли доктора. Но я крепко верю: им, докторам, помогла песнь ручья и мои решительные и взволнованные слова о том, что голубая стрекоза и в темноте летала над заводью.
Стали вместе создавать место для раненных. Рассказчику сказали забыть о том, что писатель, оказывай помощь раненным солдатам!
И мы принялись располагать контуженных на лавочки. Я услышал просьбу умирающего парня. Ему хотелось пить. Я помчался за водой, но он захотел воды из ручья!
Присмотревшись, рассказчик увидел юное лицо, с красивыми чертами. Взяв носилки, мы отправились, с погибающим солдатом, к ручью. Всё зеленело, распускались цветы. А рядом летала стрекоза, у неё крылья были голубой расцветки. Санитар ушёл, оставив автора с больным.
Он лежал неподвижно и на лице видна была борьба за жизнь. Затем, он приоткрыл веки и сказал: "Большое спасибо!"
Лежал и наслаждался звуками ручья. И вдруг, он слегка раскрыл глаза и спросил: "А стрекоза не улетела?"
Мой ответ порадовал его. И он снова забылся.
Затем, мои мысли унесли писателя и он вспомнил об больном солдате, когда прозвучал вопрос: "Стрекоза на месте?"
Больной посмотрел и сказал, что не видит. Сначала в голове автора промелькнуло, что потеряно зрение. Внимательно, разглядывая местность, помощник тоже не увидел. Получилось, что обманул. И писатель стал внимательно просматривать местность вокруг и заметил отражение насекомого. И громко сказал, что на месте. Раненый приоткрыл глаза. И я указал на силуэт отражения. Паренёк улыбнулся и снова забылся.
Врачи помогали раненому, но ещё к этому прибавилась огромная любовь к родному краю. Шум ручья и шустрая стрекоза.
Красота природных богатств, солнце, шум ручья и вера, что волшебная стрекоза отпугнёт смерть, помогли выжить нашему молодому герою!
Надо верить в исцеляющие силы природы. Живой ручей, растущая листва деревьев, аромат лесных цветов, позволяют забыть о боли и спастись.
Картинка или рисунок Голубая стрекоза
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Корнель Гораций
В очень далекие времена, когда еще не существовало ныне самых развитых стран, было два основных государства, Рим и Альба и были они союзниками и торговыми партнерами
- Краткое содержание Тайна Мари Роже Эдгар По
Огюст Дюпен успешно раскрыл тайну смерти мадам Д’Эспане и её дочери, чем заслужил уважение городской полиции и репутацию ясновидящего.
- Краткое содержание Шукшин Охота жить
Старый охотник Никитич ночует в избушке в тайге, вокруг ни души. В избу забредает молодой парень не из местных, во время разговора он признается, что бежит из заключения. Парень молод, красив, здоров, горяч и в предвкушении свободы
- Краткое содержание Чуковский Тараканище
Однажды ехали восемь зверей и каждый на своём транспорте. И вот едут они смеются и вдруг им на встречу выходит Огромный таракан
Здравствуй, молодой литературовед! Хорошо, что ты решил читать сказку "Голубая стрекоза" Пришвин М. М. в ней ты найдешь народную мудрость, которой назидаются поколениями. Все окружающее пространство, изображенное яркими зрительными образами, пронизано добротой, дружбой, верностью и неописуемым восторгом. Поразительно то, что сочувствием, состраданием, крепкой дружбой и непоколебимой волей, герою всегда удается разрешить все беды и напасти. Сюжет прост и стар как мир, но каждое новое поколение находит для себя в нем нечто актуальное для себя и полезное. В произведениях зачастую используются уменьшительно-ласкательные описания природы, делая этим представляющуюся картину еще более насыщенной. Конечно же идея превосходства добра над злом не нова, конечно же о ней написано множество книг, но каждый раз убеждаться в этом все равно приятно. Десятки, сотни лет отделяют нас от времени создания произведения, а проблематика и нравы людей остаются прежними, практически неизменными. Сказка "Голубая стрекоза" Пришвин М. М. читать бесплатно онлайн безусловно необходимо не самостоятельно деткам, а в присутствии или под руководством их родителей.
В ту первую мировую войну 1914 года я поехал военным корреспондентом на фронт в костюме санитара и скоро попал в сражение на западе в Августовских лесах. Я записывал своим кратким способом все мои впечатления, но, признаюсь, ни на одну минуту не оставляло меня чувство личной ненужности и невозможности словом своим догнать то страшное, что вокруг меня совершалось.
Я шел по дороге навстречу войне и поигрывал со смертью: то падал снаряд, взрывая глубокую воронку, то пуля пчелкой жужжала, я же все шел, с любопытством разглядывая стайки куропаток, летающих от батареи к батарее.
Я глянул и увидел голову Максима Максимыча: бронзовое лицо его с седыми усами было строго и почти торжественно. В то же время старый капитан сумел выразить мне и сочувствие и покровительство. Через минуту я хлебал у него в блиндаже щи. Вскоре, когда дело разгорелось, он крикнул мне:
– Да как же вам, писатель вы такой-рассякой, не стыдно в такие минуты заниматься своими пустяками?
– Что же мне делать? – спросил я, очень обрадованный его решительным тоном.
– Бегите немедленно, поднимайте вон тех людей, велите из школы скамейки тащить, подбирать и укладывать раненых.
Я поднимал людей, тащил скамейки, укладывал раненых, забыл в себе литератора, и вдруг почувствовал, наконец, себя настоящим человеком, и мне было так радостно, что я здесь, на войне, не только писатель.
В это время один умирающий шептал мне:
– Вот бы водицы.
Я по первому слову раненого побежал за водой.
Но он не пил и повторял мне:
– Водицы, водицы, ручья.
С изумлением поглядел я на него, и вдруг все понял: это был почти мальчик с блестящими глазами, с тонкими трепетными губами, отражавшими трепет души.
Мы с санитаром взяли носилки и отнесли его на берег ручья. Санитар удалился, я остался с глазу на глаз с умирающим мальчиком на берегу лесного ручья.
В косых лучах вечернего солнца особенным зеленым светом, как бы исходящим изнутри растений, светились минаретки хвощей, листки телореза, водяных лилий, над заводью кружилась голубая стрекоза. А совсем близко от нас, где заводь кончалась, струйки ручья, соединяясь на камушках, пели свою обычную прекрасную песенку. Раненый слушал, закрыв глаза, его бескровные губы судорожно двигались, выражая сильную борьбу. И вот борьба закончилась милой детской улыбкой, и открылись глаза.
– Спасибо, – прошептал он.
Увидев голубую стрекозу, летающую у заводи, он еще раз улыбнулся, еще раз сказал спасибо и снова закрыл глаза.
Прошло сколько-то времени в молчании, как вдруг губы опять зашевелились, возникла новая борьба, и я услышал:
– А что, она еще летает?
Голубая стрекоза еще кружилась.
– Летает, – ответил я, – и еще как!
Он опять улыбнулся и впал в забытье.
Между тем мало-помалу смерклось, и я тоже мыслями своими улетел далеко, и забылся. Как вдруг слышу, он спрашивает:
– Все еще летает?
– Летает, – сказал я, не глядя, не думая.
– Почему же я не вижу? – спросил он, с трудом открывая глаза.
Я испугался. Мне случилось раз видеть умирающего, который перед смертью вдруг потерял зрение, а с нами говорил еще вполне разумно. Не так ли и тут: глаза его умерли раньше. Но я сам посмотрел на то место, где летала стрекоза, и ничего не увидел.
Больной понял, что я его обманул, огорчился моим невниманием и молча закрыл глаза.
Мне стало больно, и вдруг я увидел в чистой воде отражение летающей стрекозы. Мы не могли заметить ее на фоне темнеющего леса, но вода – эти глаза земли остаются светлыми, когда и стемнеет: эти глаза как будто видят во тьме.
– Летает, летает! – воскликнул я так решительно, так радостно, что больной сразу открыл глаза.
И я ему показал отражение. И он улыбнулся.
Я не буду описывать, как мы спасли этого раненого, – по-видимому, его спасли доктора. Но я крепко верю: им, докторам, помогла песнь ручья и мои решительные и взволнованные слова о том, что голубая стрекоза и в темноте летала над заводью.
